Аграрный комплекс РФ, щедро поддерживаемый государством и последние годы тянувший вперед российскую экономику, начал притормаживать. Прошедший год показал, что, несмотря на солидные денежные вливания, отрасль все еще серьезно зависит от погодных условий, медленно разворачивается в сторону новых технологий, «сидит» на импортных семенах и племенном материале, теряет доходность.
И, тем не менее, в ушедшем году произошли события, которые позволяют рассчитывать на то, что потеря тяги у аграрного локомотива — это временное явление, и включение новых механизмов позволит отрасли вернуть свое лидирующее положение в экономике страны.
В 2018 году аграриям, несмотря на непогоду в ряде регионов, удалось пятый год подряд сохранить урожай зерна на уровне свыше 100 млн тонн — он составил 112,8 млн тонн. РФ удержала лидерство на мировом рынке пшеницы, экспорт которой в текущем сельхозгоду (июль 2018 — июнь 2019 годов) Минсельхоз РФ прогнозирует в 42 млн тонн, Минсельхоз США — в 36,5 млн тонн.
АПК получил почти персонального куратора в правительстве — вице-премьера Алексея Гордеева, возвращение которого в правительство отрасль восприняла с энтузиазмом.
В этом же году пришло новое руководство в Минсельхоз: краснодарскую команду Александра Ткачева заменили представители финансового сектора во главе с бывшим руководителем Россельхозбанка Дмитрием Патрушевым.
Уже традиционно было продлено продовольственное эмбарго, которое действует с августа 2014 года, а отрасль получила новую задачу — к 2024 году удвоить экспорт и довести его до $45 млрд. Прорывным в этом направлении стало получение права на поставки продовольствия в ряд стран Азии и Ближнего Востока, прежде всего — на экспорт курятины и молочной продукции в Китай и подготовка к экспорту мяса птицы в Японию.
По данным РАНХиГС, доля импортного продовольствия в стране в третьем квартале 2018 года снизилась до 22% с 36% в 2013 году.
До российского рынка зерна дошла «прикладная» цифровизация. Платформа Smartseeds совладельца группы «Гута» Артема Кузнецова начала оказывать не только услуги по доставке зерна, но и выступать в качестве маркетплейса. Первую сделку на ней осенью совершил агрохолдинг «Степь».
Группа «Черкизово» ввела в Московской области завод-робот по производству сырокопченых колбас, который компания называет крупнейшим в Европе.
В ушедшем году был принят закон об органическом сельском хозяйстве, который также даёт аграриям хорошие шансы не только на работу на внутреннем рынке, но и на покорение зарубежных потребителей.
Вместе с тем осложнились и без того непростые отношения в торговле молочными продуктами с Белоруссией, которая, по оценке Россельхознадзора, не выполняет ветеринарно-санитарные требования ЕАЭС, а также является своего рода каналом поставки продукции из «санкционных» стран.
По прогнозу Минсельхоза, темпы роста сельхозпроизводства в 2018 году замедлятся до 1%. В 2019 году ведомство прогнозирует их повышение до 1,5%.
По наклонной
В 2018 году тон победных реляций аграрного комплекса стал не таким громким, как был год назад. Полученный в 2017 году рекордный урожай зерна (135,5 млн тонн), как всегда, обернулся большими проблемами для аграриев и в 2018 году, поскольку именно на него пришлись основные объемы реализации. Прежде всего, проблемы были связаны с резким снижением цен на зерно и потерей доходности.
Статс-секретарь — замминистра сельского хозяйства Иван Лебедев, выступая осенью в Госдуме, признал, что прошлогодний рекорд «обнажил достаточно большое количество проблем отрасли». «Первая — в потере доходности. Мы получили достаточно большое количество регионов, где были очень близки к себестоимости», — сказал он.
Это нашло отражение в темпах развития отрасли. В августе сельхозпроизводство, которое росло с начала года, упало сразу почти на 13%. Положительная динамика восстановилась только в октябре — и тоже сразу почти на 12%. Однако это не позволило переломить отрицательный тренд — по итогам 11 месяцев сельхозпроизводство в стране снизилось на 0,8%. Год назад за этот период был зафиксирован рост на 3,1%.
В октябре глава Минэкономразвития Максим Орешкин заявил, что динамика в сельском хозяйстве страны в 2018 году может быть отрицательной, что окажет негативное влияние на ВВП. Проблему ведомство видит, в частности, в более низком, чем в 2017 году, урожае зерна. Снижение может быть зафиксировано впервые с 2012 года.
Минсельхоз же настаивает, что в этом году сохранится рост сельхозпроизводства. Правда, он будет существенно ниже, чем в 2017 году, — 1% против 3,1%. В то же время 2017 год также был отмечен падением темпов роста сельхозпроизводства по сравнению с 2016 годом, когда рост составил 4,8%.
Падение производства в отрасли, которую последнее время называли драйвером экономики, не было обойдено вниманием и на годовой пресс-конференции президента Владимира Путина. Отвечая на вопросы журналистов, глава государства сказал, что снижение связано с высокой базой сравнения по урожаю зерновых — в этом году урожай ниже прошлогоднего. «И поэтому, в соответствии с базой прошлого года, сразу показатели ушли вниз», — заявил Путин.
С этим согласны эксперты, опрошенные «Интерфаксом».
По мнению президента консалтинговой компании Agrifood Strategies Альберта Давлеева, основной причиной сокращения темпов роста является более высокая база прошлого года. «В 2015-2017 годах стране, действительно, больше повезло с погодой и урожаями зерновых, масличных, фуража и корнеплодов. Однако, похоже, что начиная с 2018 года нас ждет череда менее благоприятных для сельхозпроизводства лет, что является обычным природным циклом», — заявил он.
«Динамика изменений в российском сельском хозяйстве исторически измеряется монетарными параметрами и, главным образом, зависит от годового урожая, поскольку он, с одной стороны, составляет основную товарную позицию с наибольшим вкладом в общую стоимость сельхозпроизводства, а с другой — в значительной мере влияет на рентабельность, объем и стоимость продуктов животноводства», — пояснил эксперт.
«Сельское хозяйство — это бизнес под открытым небом и точно спрогнозировать риски климатического характера сложно», — соглашается генеральный директор ООО «Штрубе Рус» (занимается селекцией зерновых и сахарной свеклы) Петер Ефтимов.
Вместе с тем он отмечает большое влияние на темпы сельхозпроизводства таких факторов, как доступность финансовых ресурсов и темпы освоения передовых технологий. «Минсельхоз декларирует намерение помогать аграриям. На деле же попытки получить реальную поддержку, например финансирование для развития бизнеса, нередко заканчиваются на этапе сбора и подачи огромного количества документов», — сказал он.
Что же касается внедрения ноу-хау, то темпы их переноса в производство, как считает Ефтимов, крайне низки. «Большинство российских производителей по-прежнему использует морально устаревшие технологии, а это не способствует получению высоких урожаев», — сетует он, обращая внимание на семенную базу. Импорт семенного материала в некоторых сферах растениеводства достигает 95%. «Нужно, чтобы хотя бы 50% семян производилось в России», — полагает он.
Как считает президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский, отрасль начала стагнировать. С этапа динамичного развития она перешла сначала в стадию стабилизации, а сейчас плавно перетекает в стагнацию, отметил он, выступая недавно на заседании Международного агробизнесклуба. Эффекта девальвации рубля, который, по его словам, «был раем для аграриев», теперь больше нет, что реально показала последняя волна падения российской валюты.
«Соответственно, период бурного развития сектора практически завершился. Это чревато тем, что бюджетные вливания не способны радикально изменить текущую ситуацию. То, что раньше служило драйвером, теперь служить им не может. Значит, надо менять инструменты поддержки для того, чтобы сектор развивался, — считает он. — Упавшие доходы населения не позволяют рассчитывать, что в краткосрочном плане внутренний рынок станет драйвером роста».
В этой ситуации, отметил Злочевский, возможности дальнейшего роста связаны с экспортом.
Нацпроект «Оптимизм»
Переориентация с импортозамещения на активное развитие экспорта в 2018 году обрела реальные черты в виде национального проекта «Экспорт продукции АПК», который нацеливает, как предусмотрено в майском указе президента, на увеличение экспорта продукции АПК к 2024 году до $45 млрд против $20,7 млрд в 2017 году.
К этому показателю уже плотно прикрепилось определение «амбициозная задача», которое звучит со всех аграрных трибун. Но есть эксперты, которые считают, что предусмотренные в проекте данные излишне оптимистичны и не все из них подкреплены реальными ресурсами для наращивания экспорта.
Проект предусматривает четыре направления развития. Первое нацелено на создание новой товарной массы. Оно включает обеспечение сырьевой базы и создание новых перерабатывающих производств.
Как считают в Минсельхозе, имеющаяся структура экспорта не позволит прорывным образом увеличить поставки продукции за рубеж. В связи с этим необходимо увеличение доли продукции высокой степени переработки, изменение структуры экспорта.
Второе направление предусматривает устранение торговых барьеров. Здесь речь идет об открытии перспективных рынков, куда пока российская продукция не поступает, и об обеспечении эпизоотического благополучия на территории страны.
Третье направление — создание экспортоориентированной товаропроводящей инфраструктуры (открытие оптово-распределительных центров и перевалочных мощностей, сокращение логистических издержек экспортеров), четвертое — создание эффективной системы продвижения и позиционирования, что включает в себя исследование рынков, экспортный маркетинг и коммуникации.
Согласно проекту, экспорт зерна к 2024 году должен возрасти до 54,6 млн тонн. Основными его направлениями являются страны Африки, Юго-Восточной Азии, Персидского залива, Китай. Стоимость экспортируемого зерна в 2024 году составит $11,4 млрд против $7,5 млрд в 2017 году и $7,55 млрд, запланированных на 2018 год. Экспорт продукции масложирового комплекса в 2024 году прогнозируется в $8,5 млрд против $3,1 млрд в 2017 году и $3,6 млрд в 2018 году, рыбы и морепродуктов — в $8,5 млрд против $4,4 млрд и $5,1 млрд соответственно.
По данным Минсельхоза, общий объем финансирования нацпроекта на весь период его реализации составит 406,8 млрд рублей. В частности, на 2019 год предусмотрено 38,8 млрд рублей, на 2020 год — 33,8 млрд рублей, на 2021 год — 66,5 млрд рублей.
Однако такое распределение средств, считает Аркадий Злочевский, вызывает вопросы. «Вместо того, чтобы сконцентрировать ресурсы для форсированного решения ключевых вопросов в первые два-три года реализации проекта, основные средства уходят в отдаленные периоды, на конец программы», — заявил он.
«Задача поставлена, цель стоит, а товарной массы, обеспечивающей эту цель, нет», — отметил глава Зернового союза. При этом эксперт добавил, что «на экспорте пока сконцентрированы только такие отрасли, как производство зерна, растительного масла».
Злочевский также предлагает посмотреть на цифру в $45 млрд под углом соотношения с импортом продовольствия. «Последний год (2017 год — ИФ) показал, что мы экспортировали продукции АПК почти на $21 млрд, а импортировали — почти на $29 млрд, причем прирост стоимости импорта превысил этот показатель по экспорту, — напомнил он. — Заботиться надо о балансе с тем, чтобы выйти на положительный баланс с точки зрения соотношения стоимости экспорта и импорта. Можно ли считать амбициозной задачу по росту экспорта до $45 млрд, если импорт к этому времени увеличится до $60 млрд?»
Оценивая же проект в целом, Злочевский заявил, что именно с экспортом связаны все возможности дальнейшего роста отрасли. «Благо, власти осознали, что это так, и отразили это в государственной политике, — сказал он. — Вопрос только в том, что меры по поддержке экспорта из-за политических проблем начали формировать слишком поздно — только в последние годы. Надо было стартовать существенно раньше — лет 10-15 назад».
Как считает Альберт Давлеев, ставя задачу об удвоении экспорта к 2024 году, власти пошли по «бизнес-пути» — скорее по предпринимательской модели, чем по проторенной дорожке плановой экономики. «Предприниматели порой ставят себе и своим подчиненным настолько амбициозные цели, что они многим кажутся нереальными. Такой подход позволяет мобилизовать значительные внутренние ресурсы и действовать более агрессивно и ускоренно», — пояснил он.
Однако только амбиций для успеха такой бизнес-модели недостаточно. Она подразумевает, с одной стороны, высокие риски, а с другой — требует значительных организационных и финансовых ресурсов. Организационные ресурсы созданы, в том числе и Российский экспортный центр (РЭЦ). С финансами, вроде бы, тоже есть ясность: почти 407 млрд рублей до 2024 года — это гигантская сумма, которая включает в себя и ряд непрямых статей господдержки, в том числе докапитализацию Россельхозбанка, напомнил он.
Но, как отметил эксперт, только за счет таких мер господдержки нацпроект реализовать будет трудно. «Нужны серьезные структурные изменения в экономике и законодательстве, либерализация налогообложения бизнеса», — считает он.
Его также смущает спешка, с которой зачастую «командно-административным» методом пытаются решить важнейшие вопросы анализа, планирования и бюджетирования программ экспорта. «Опыт проектных мастерских РЭЦ, прошедших в середине лета, последовавшие за ними экспертные консультации в Минсельхозе, а также разработки НИР по экспортной тематике в нереально сжатые сроки в ноябре-декабре показали, что подготовительная и аналитическая работа требует гораздо больше времени, чем это кажется руководителям, ответственным за реализацию нацпроекта», — сказал он.
Давлеев также отмечает «излишний оптимизм» в отношении перспектив экспорта со стороны многих российских компаний, пока еще планирующих или начинающих продвижение товаров за рубеж, а также стремление отдельных чиновников «затащить» в экспортные программы какие-то конкретные компании или группы товаров, потенциал которых для внешней торговли изначально весьма сомнителен.
«Чиновникам надо усилить работу по открытию платежеспособных экспортных рынков для российских производителей. У нас на пути — ветеринарные, тарифные и нетарифные ограничения», — соглашается президент крупнейшего производителя мясной продукции — агрохолдинга «Мираторг» Виктор Линник.
«Снять эти ограничения критически важно, поскольку зарубежные рынки имеют колоссальный потенциал потребления сельхозпродукции, — считает он. — Кроме того, участие России в международных организациях, таких как ВТО и ЕАЭС, по факту не способствует, а замедляет развитие экспорта. Эти структуры неэффективны в части реального открытия рынков. Требуется слишком много согласований, процесс принятия решений постоянно затягивается, а интересы нашей страны в ВТО расходятся с интересами наиболее влиятельных игроков — США и ЕС».
Необходимо также отказаться от искусственной поддержки курса рубля. «Разумно-слабый рубль стимулирует инвестиции, защищает внутренний рынок, способствует развитию экспорта без дополнительной поддержки государства. Как это работает, можно видеть на примере Китая, который активно использует ослабление юаня для повышения конкурентоспособности китайских товаров», — отметил глава «Мираторга».
В то же время Линник считает, что выполнение поставленной задачи по увеличению экспорта до $45 млрд реально, но необходимо наращивать экспорт продукции высокого передела. «Если говорить о мясной отрасли, то мы практически решили вопрос импортозамещения, а потенциал для наращивания производства конкурентоспособной продукции остается огромным. Подтвержденный инвестиционный портфель «Мираторга» на ближайшие 6 лет — 160 млрд рублей. А мы далеко не единственный игрок на этом рынке», — отметил он.
Директор Института аграрной политики НИУ ВШЭ Евгения Серова обращает внимание на ограниченный ассортимент предназначенной для экспорта российской аграрной продукции, более половины которой составляют зерно, рыба и морепродукты. «С учетом падения глобального спроса на зерновые нужно строить реалистичные планы», — сказала она, отметив, что необходимо избавиться от идеи «экспорт ради экспорта».
«Кроме того, нельзя забывать о поддержании устойчивого сельского хозяйства и самочувствии отечественных потребителей, налоги которых могут пойти на субсидирование экспорта вместо того, чтобы поддержать внутренний спрос через рост покупательской способности», — предупреждает Серова.
Новая госпрограмма, старые проблемы
Уходящий год стал годом обновления госпрограммы развития сельского хозяйства, которая была рассчитана на 2013-2020 годы. Инициатором этого стал вернувшийся в правительство Алексей Гордеев. В июне он заявил «Интерфаксу», что действующая программа нуждается в корректировке с учетом особенностей регионов.
В результате срок действующей госпрограммы (2013-2020 гг.) был продлен до 2025 года, в конце 2018 года Минсельхоз планировал внести ее в правительство. В программу «погружены» федеральные проекты «Развитие экспорта продукции АПК», «Цифровизация сельского хозяйства» и «Создание системы поддержки фермеров и сельскохозяйственной кооперации».
В частности, проект по поддержке фермеров предусматривает три направления. Это грантовая поддержка крестьянских (фермерских) хозяйств (грант «Агростартап»), субсидии на создание и развитие сельскохозяйственных потребительских кооперативов, а также субсидии на поддержку центров компетенций в сфере сельхозкооперации и поддержке фермеров, сотрудники которых будут оказывать весь спектр консультационных услуг.
На реализацию проекта до 2024 года планируется направить 37,4 млрд рублей.
Особенности регионов будут учтены в корректировке единой субсидии, над которой в настоящее время работает Минсельхоз. Субсидию планируется разделить на компенсирующую и стимулирующую части. И именно стимулирующая часть будет направляться на реализацию региональных программ. Разделение начнет действовать с 2020 года.
В целом объем финансового обеспечения госпрограммы развития сельского хозяйства на 2019-2025 годы составляет более 2,5 трлн рублей, в том числе 2,3 трлн рублей — из федерального бюджета.
Как сообщила замминистра сельского хозяйства Елена Фастова, срок действия программы может быть продлен до 2030 года после того, как Минсельхоз по поручению президента разработает госпрограмму развития сельских территорий, рассчитанную на период до 2030 года. К этому году будет «подтянут» и срок действия госпрограммы развития сельского хозяйства.
В то же время в отрасли сохранились проблемы, которые тормозят ее развитие все последние годы. Это, прежде всего, слабая инфраструктура продовольственного, в том числе и зернового, рынка. В очередной раз страна оказалась не готова к высокому урожаю. Уроки из прошлых ошибок извлечены не были.
Особенно это коснулось сибирских регионов, где высокий урожай прошлого года оказался запертым в регионе из-за дорогой транспортировки и дефицита зерновозов. И здесь пришлось прибегать к давно испытанному советскому методу ручного управления. Визиты первого замминистра сельского хозяйства Джамбулата Хатуова в Новосибирск, ненавязчивые, на первый взгляд, рекомендации трейдерам закупать зерно и выделение субсидий на перевозку позволили решить эту проблему: из региона было вывезено более 2 млн тонн зерна, цены стабилизировались.
Правда, Хатуов в интервью «Интерфаксу» назвал происшедшее не ручным управлением, а «экстренным запуском механизма транспортировки в условиях кризисной ситуации». Новый механизм рыночной экономики?
Как считает Давлеев, системные инфраструктурные проблемы отрасли во многом остались нерешенными. Не случайно для животноводческих, свиноводческих и птицеводческих комплексов наличие собственных кормозаводов и хранилищ зерна, шротов и фуража стало одним из ключевых условий сокращения издержек при закупке сырья, повышения конкурентоспособности и выживаемости даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств.
По его прогнозу, в инфраструктурном секторе в ближайшие годы можно будет наблюдать три тенденции: постоянно укрупняющиеся агрохолдинги будут строить собственные хранилища, выкупать наиболее привлекательные независимые инфраструктурные активы и расширять использование альтернативных способов хранения. «А стремление к сокращению потерь при производстве и хранении овощей и корнеплодов, наряду с резким ростом их производства, неизбежно потребуют инвестиций в современные хранилища, логистические центры и транспорт», — добавил он.
Как заявил генеральный директор компании «РосАгроМаркет» Богдан Григорьев, серьезные проблемы в логистике и транспортировке особенно заметны именно в сегменте овощей, а также фруктов. «Можно сказать, что это барьер между производителями и торговыми сетями, продукция зачастую не соответствует требованиям торговли и потому не может «встать на полку», — сказал он.
По его словам, развитие инфраструктуры в сфере АПК осложняется также проблемами в получении субсидий. «Правила в этой сфере постоянно меняются», — сожалеет он.
Прорыв «Меркурия»
Важным событием для продовольственного рынка стало завершение длившейся с 2015 года дискуссии о судьбе системы электронной ветеринарной сертификации. Ее создатель — Россельхознадзор, словно предвидя непростую судьбу нововведения, дал ей имя бога путников и торговцев Меркурия.
После длительных дискуссий, к которым противники системы привлекли даже Консультативный совет по иностранным инвестициям, «Меркурий» все-таки заработал с 1 июля 2018 года. Но не в полную силу.
Первоначально предполагалось, что система электронной ветсертификации будет включать в себя всю продукцию животноводства, в том числе и готовые изделия перерабатывающих производств. Этот механизм должен был заработать с 1 января 2018 года. Его введение Россельхознадзор связывал с необходимостью вывести с рынка фальсифицированную продукцию, большую часть которой он обнаружил в молочной сфере, а также наладить процесс прослеживаемости продукции «от фермы до прилавка».
Однако против электронной ветсертификации с самого начала выступили представители перерабатывающей, прежде всего молочной, отрасли. Их лоббистские усилия привели к тому, что «Меркурию» пришлось «прошагать» еще полгода до своего введения, до 1 июля 2018 года. Но главное даже не в сроках. Молочники добились того, что готовая продукция отрасли в потребительской упаковке была выведена из системы ветсертификации.
Своего рода компромиссом должно было стать проведение эксперимента по маркировке и прослеживаемости готовой молочной продукции, соглашение о котором подписали Центр развития перспективных технологий (ЦРПТ) и компания Danone, один из противников электронной ветсертификации. Эта работа идет под эгидой Минпромторга. Пилотный проект планировалось реализовать с декабря 2018 года по декабрь 2019 года. Но он пока не начался.
В «игру» вступил Минсельхоз. В конце ноября замминистра сельского хозяйства Оксана Лут заявила, что ведомство поддерживает решение по пилотному проекту, но считает, что его куратором «в рамках продуктов питания» должен быть Минсельхоз.
Вместе с тем и Минсельхоз, и Россельхознадзор не оставляют надежд на то, что «Меркурий» может все-таки «дойти» и до готовой молочной продукции.
По словам Оксаны Лут, Минсельхоз планирует с апреля 2019 года вводить готовую молочную продукцию в систему электронной ветсертификации. Это решение основано на том, что «система работает нормально», пояснила она и призвала участников рынка заранее начинать пользоваться «Меркурием», чтобы переход на него не был одномоментным.
Включение в «Меркурий» готовой продукции логично и полностью отвечает как интересам конечного потребителя, который получает безопасный продукт, так и интересам отечественного производителя, защищая его от нечестной конкуренции, считает Виктор Линник.
Система помогает навести на рынке элементарный порядок и эффективно бороться с контрабандой, добавил он.
«Перспективы развития «Меркурия» связаны, в первую очередь, с повышением глубины обработки данных и, соответственно, аналитики, которая охватывает всю производственную цепочку. Таким образом, и государство, и производители смогут лучше прогнозировать ситуацию на рынке и более эффективно предупреждать потенциальные риски», — считает глава «Мираторга».
Давлеев из Agrifood Strategies подчеркнул, что внедрение системы стало значительным прорывом в создании национальной системы прослеживаемости продукции животноводства, «это важнейшее стратегическое достижение».
«Да, она пока дорабатывается, она еще несовершенна, но ставит Россию в ряд цивилизованных государств, где системы прослеживаемости и возможного отзыва продукции давно закреплены законодательно и стали ежедневной практикой, — сказал он. — Безусловно, такая система создает много хлопот и поставщикам, и операторам розницы, и переработчикам, но, уверен, что все участники этой информационной цепочки максимум через год к ней привыкнут».
Как считает Давлеев, наличие подобных систем прослеживаемости является необходимым условием для реализации программы экспорта продукции АПК. «Кстати, инспекторы «халяль» из мусульманских стран проверяют программы сертификации и прослеживаемости с особым пристрастием», — заметил он.
Агрохолдинги наращивают мощности
Год был урожайным на корпоративные новости, как хорошие, так и не очень. Одну из главных поставил на рынок германский химический концерн Bayer, который в июне завершил сделку по покупке американской Monsanto. Ее стоимость составила $66 млрд. ФАС согласовала сделку на условиях, что Bayer организует трансфер определенных технологий в области селекции семян и цифрового земледелия.
Осенью ФАС, Высшая школа экономики и Bayer объявили о создании Центра технологического трансфера (ЦТТ).
Продолжили наращивать свои активы и крупные российские агрохолдинги. Так, группа «Русагро», единственная из российских агрокомпаний с листингом на Лондонской бирже, наконец, определилась с будущим своего масложировой бизнеса, сделав ставку на его расширение. Осенью «Русагро» объявила о решении купить 85% компании, владеющей холдингом «Солнечные продукты». В 2019 году планируется провести слияние приобретенных активов с активами масложирового бизнес-направления «Русагро».
В результате компания станет вторым по величине производителем подсолнечного масла в России с долей рынка в 20%. С покупкой «Солнечных продуктов» связаны планы «Русагро» по проведению SPO, которое может состояться в 2019 или в 2020 году, сообщал гендиректор группы Максим Басов. SPO пройдет на площадках, где уже обращаются расписки «Русагро» (на Московской и Лондонской фондовой бирже).
Кроме того, «Русагро» заинтересовал и молочный бизнес. Компания объявила о планах купить в 2019 году активы компании «Алев», чтобы построить на их базе собственное производство сыра и сливочного масла в европейской части России. Аналогичное производство «Русагро» хочет создать в Приморском крае. В будущем группа рассчитывает стать крупнейшим производителем сыра в России. В феврале агрохолдинг учредил компанию «Тамбовский сыровар», которая будет заниматься производством сыра и сырных продуктов, а также стал владельцем компании «Тамбовский молочник». Эта компания создана в 2017 году миноритарием «Магнита» Алексеем Богачевым, который вместе с владельцем «Русагро» Вадимом Мошковичем заявлял о намерении вложить 20 млрд рублей в создание молочного кластера в Тамбовской области.
Группа «Черкизово» сосредоточилась на покупке птицеводческих активов и освоении северо-западного региона. Так, она купила компанию «Алтайский бройлер» у основного собственника белгородского «Приосколья» Геннадия Бобрицкого. Стоимость сделки составила 4,6 млрд рублей. В течение двух лет «Черкизово» планирует вложить в предприятие $20 млн.
В конце года было объявлено о сделке с ООО «Белая птица — Курск» — основным активов агрохолдинга «Белая птица», который столкнулся с серьезными трудностями в связи с санацией Промсвязьбанка.
Вместе с тем группа сообщила о стратегическом партнерстве с петербургским производителем мясных продуктов ГК «Самсон», в рамках которого планирует купить 75% его акций. Эта сделка позволит «Черкизово» усилить свои позиции в Санкт-Петербурге и северо-западном регионе. На эти рынки она зашла в 2017 году.
В 2018 году группа «Черкизово» перешла в прямое владение семьи ее основателя Игоря Бабаева. В мае акционеры приняли решение о ликвидации кипрской MB Capital Europe Ltd., которой принадлежало 82,1% акций компании. В результате генеральный директор группы Сергей Михайлов и председатель совета директоров ПАО «Группа Черкизово» Евгений Михайлов (сыновья Игоря Бабаева) стали напрямую владеть 52,6% акций (по 26,3% каждый). Еще 29,55% принадлежит их матери — Лидии Михайловой, 6,59% — дочерней компании «АПК Михайловский», 8,01% — испанской Grupo Corporativo Fuertes, с которой «Черкизово» реализует проект по производству мяса индейки.
Разрасталась в уходящем году и «Степь», принадлежащая АФК «Система». Наиболее значимой сделкой стала покупка ростовской компании «Ростзернотранс», которая управляла элеваторами примерно на 400 тыс. тонн единовременного хранения, погрузочной площадкой в Азове и портовым зерновым терминалом на Дону в Волгодонске, владела более 10 тыс. га земли.
«Степь» также решила заняться сахарным бизнесом, для чего купила крупного сахарного трейдера — ООО «ТД Инвестпром-Опт» — и планирует в 2019 году удвоить его бизнес. В частности, реализация сахарной и бакалейной продукции может увеличиться до 250 тыс. тонн в год. «Инвестпром-Опт» имеет собственную фасовочную линию мощностью свыше 60 тыс. тонн в год и логистический комплекс пропускной способностью более 100 тыс. тонн в год с возможностью отгрузки продукции на железнодорожный и автомобильный транспорт. В числе сельхозкультур, которые выращивает «Степь», есть и сахарная свекла.
Значительно расширила свой бизнес компания «ЭкоНива», купившая несколько хозяйств в ряде областей Центрального федерального округа и строящая современные фермы. Под ее контроль перешел и агрохолдинг «ОкаАгро», который принадлежал Никите Гордееву — сыну вице-премьера Гордеева.
В августе 2018 года германский владелец компании — Ekosem-Agrar объявил о начале подготовки к IPO, которое планировалось провести на Московской бирже. Однако в сентябре решение о размещении было отложено «из-за сложившейся политической ситуации в России и возможных санкций в отношении финансового сектора», сообщал «Интерфаксу» глава компании Штефан Дюрр.
В то же время компания не отказывается полностью от размещения, а ждет более благоприятных условий для выхода на IPO, говорил он.
В реестре аграрных IPO есть и планы по размещению «Степи», которое может произойти в 2020 году, инвесторам планируется предложить от 25% до 30% компании.
Сохраняется интерес к аграрному комплексу у зарубежных и непрофильных инвесторов.
В 2018 году на российский рынок зашел ведущий мировой переработчик кукурузы — американская Archer Daniels Midland Company (ADM), которая подписала соглашение с «Астон продукты питания и пищевые ингредиенты» о приобретении 50% акций крахмалопаточного дивизиона «Астона».
Компания Gleden Invest, управляющая активами бизнесмена Александра Клячина (гостиничный оператор Azimut Hotels, девелоперская компания KR Properties, отель «Метрополь»), стала владельцем Московского завода плавленых сыров «Карат».
Растениеводством решил заняться бывший министр энергетики Сергей Шматко. Как писал «Коммерсантъ», в конце октября в Приморском крае было учреждено ООО «Дальневосточная агропромышленная компания», 99,5% которого принадлежит ООО «Артпол холдинг» Сергея Шматко. Там же было создано ООО «Приморская нива», 25% которого владеет «Артпол холдинг», 75% — «Русагро».
В Краснодарском крае ЗАО «Династия», занимающееся оказанием финансовых услуг, создало сельскохозяйственную компанию «Колос Кубани», которая планирует выращивать зерновые, зернобобовые и масличные культуры. «Династия» принадлежит Валентину Мантурову, который, по данным ряда СМИ, является отцом главы Минпромторга Дениса Мантурова.
В то же время прошедший год стал проблемным для агрохолдинга «Евродон», который с 2016 года пережил три волны гриппа птиц. В настоящее время некогда ведущий производитель мяса индейки находится под контролем ВЭБа, который заменил руководство и ищет для холдинга покупателя. Источник в «Евродоне» сообщал «Интерфаксу», что активами интересуются как профильные компании, включая ГК «Дамате», «Агрокомплекс им. Н.И.Ткачева», холдинг «Покровский», так и предприятия, которые намерены войти в такой бизнес.
Деньги решают. Но не всё
В 2019 году на господдержку АПК предусмотрено 304 млрд рублей против 242 млрд рублей в 2018 году. Но, как считают эксперты, далеко не все будет зависеть от объема финансовых вливаний.
По мнению главы «Мираторга» Линника, ключевой вопрос, от которого зависит расширение производства и привлечение в отрасль новых инвестиций — это понятные, долгосрочные, предсказуемые правил игры, которые в настоящее время отсутствуют. «Реализация инвестиционного проекта в среднем занимает от трех до пяти лет. Если за этот период меняются налоговый режим, меры господдержки, макроэкономические параметры, то проект станет нерентабельным еще до запуска, причем инвестор не может предвидеть эти проблемы и заложить в риски», — сказал он.
Сохраняются и препятствия в виде избыточно жестких требований к сельхозпроизводителям. «Например, животноводческие площадки отнесены к тому же классу опасности, что химические и металлургические производства. В результате, чтобы открыть свинокомплекс, нужно получить 48 разрешений и полгода потратить только на экологическую экспертизу», — возмущается он.
По его словам, некоторые требования к бизнесу выглядят просто абсурдно: оснащение завода бомбоубежищем, закупка противогазов на каждого сотрудника, обязательный осмотр трактористов у психиатра раз в пять лет. «Все это требует времени и расходов, но не приносит никакой пользы с точки зрения качества и безопасности продукции, — сказал он. — Надо установить мораторий на введение новых требований и провести ревизию действующих, чтобы понять, какие действительно нужны, а какие просто создают «кормушку» для аффилированных структур».
По мнению Альберта Давлеева, положительные тренды в отрасли, которой придется работать в условиях ужесточения санкционного режима, возможны только при наличии обеспеченного потребительского спроса на внутреннем рынке и доступности кредитных ресурсов для производителей. «Господдержка может быть краткосрочно эффективной для второй части этой простой матрицы, позволяя создавать или поддерживать производственные активы, однако без поддержки спроса на конечную продукцию эффект от нее может быть потерян», — заявил он.
Как и в предыдущие годы, сильное влияние на положение дел в отрасли будет традиционно оказывать «погодно-урожайный» фактор. «К сожалению, находясь в зоне рискованного земледелия, аграрии могут лишь частично хеджировать риски путем прогнозирования и планирования севооборота, более грамотной политики закупок, рационального снижения расходов и оптимизации производства», — сказал он.
«Раньше аграрная отрасль была драйвером экономического роста и сдерживала падение остальных отраслей в целом по макроэкономике. Теперь мы падаем на фоне роста других отраслей. Мы тащим назад всю экономику», — сетует Аркадий Злочевский.
По его словам, необходим радикальный прирост производства. «Но я не вижу ни новых идей, ни новых подходов, Раньше были идеи — появился нацпроект по развитию АПК, государственная программа. Это были глобальные идеи секторального характера, которые заложили все процессы для развития отрасли. У нас в принципе аграрная экономика маленькая — порядка $77 млрд. В Бразилии — $148 млрд, США — $360 млрд, ЕС — $400 млрд, Китае — $1,4 трлн», — констатировал он.
