Комментарий. МЭФ 2014. Аграрники просят принять их в состав России.

Прошедший на прошлой неделе в МГУ имени М. В. Ломоносова второй Московский экономический форум (МЭФ) вполне можно было бы озаглавить так: «Поиски альтернативы стагнационной модели развития страны». В течение двух дней в Ломоносовском корпусе университета проходил интенсивнейший интеллектуальный штурм самых злободневных экономических и социальных проблем России. Этакое мозговое пиршество.

Судите сами: на Форуме выступили Евгений Примаков, академик РАН, председатель Правительства России (1998 –1999); Руслан Гринберг, сопредседатель Форума, директор Института экономики РАН; Константин Бабкин, сопредседатель Форума, президент Промышленного Союза «Новое Содружество»; Сергей Глазьев, академик, советник Президента РФ; Оксана Дмитриева, первый зампредседателя комитета ГД РФ по бюджету и налогам; Владимир Жириновский, лидер «ЛДПР», член комитета Госдумы РФ по обороне; ВладимирЯкунин, заведующий кафедрой государственной политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова; Гжегож Колодко, министр финансов Польши (1994 –1997, 2002 – 2003); Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации; Альфред Гузенбауер, Федеральный канцлер Австрии (2007–2008); Самир Амин, египетский экономист; Максим Калашников, писатель, кандидат на должность мэра города Новосибирска; писатель Михаил Веллер и многие другие.

МЭФ-2014 собрал на своей платформе более 2200 участников, среди которых около 400 спикеров.Здесь прошли 4 пленарные дискуссии, 10 пленарных конференций и 32 заседания круглых столов по злободневным темам. МЭФ-2014 посетили зарубежные спикеры из более двадцати стран — Англии, Германии, Австрии, Франции, Польши, Молдовы, Румынии, Литвы, США, Канады, Бразилии, Китая, Индии, Пакистана, Кубы, Мексики, Египета, Украины, Белоруссии, Казахстана.

На Форуме были предложены рекомендации по проблемам новой индустриализации России, нового облика сельского хозяйства, конфликта между Россией и Западом, Евразийской интеграции, региональной политики, социального неравенства и бедности. Особое внимание было уделено теме коррупции. Социально-экономические альтернативы образования, науки и культуры также были горячо обсуждены экспертным сообществом МЭФ.

Понятно, что для нашего издания особый интерес представляли те моменты и фрагменты дискуссий, которые имели отношение к аграрной социальной и экономической реальности. Не будем повторять избитые мотивы по поводу несметного агропродовольственного потенциала России и контрпродуктивного поведения государства, которое не позволяет данный потенциал реализовать.

Приведем лишь с некоторыми сокращениями доклад издателя «Крестьянских ведомостей», известного телеведущего Игоря Абакумова на конференции «Новый облик сельского хозяйства России: утроение производства и прорыв на зарубежные рынки». Модераторами конференции выступили Павел Грудинин и Евгений Корчевой.

Игорь Абакумов начал свое выступление с некоторых констатаций. «Прошедшие четыре года характеризуются резким ослаблением роли МСХ РФ в формировании аграрной политики страны. И дело, на мой взгляд, не столько в мировом экономическом кризисе, сколько в борьбе за финансовые потоки АПК среди различных группировок в Правительстве».

С начала 2000 по начало 2010 года, полагает аналитик, можно выделить две пятилетки активного роста.

Россия впервые с 1962 года вышла на мировые рынки зерна, как поставщик, а не покупатель.

Вновь создан государственный сетевой Россельхозбанк.

В резкий рост пошли птицеводство, свиноводство и молочное животноводство.

АПК хотя бы формально попал в число приоритетных национальных проектов.

Под эгиду Минсельхоза впервые вошли рыбная и лесная отрасли.

МСХ начал заниматься развитием сельских территорий, беря на себя ответственность за сельские школы, клубы, спорт, дороги, строительство жилья.

Минсельхоз активно занимался формированием на селе гражданского общества, по крайней мере, некоторых его элементов: тщательно выстраивались профессиональные и общественные организации, создано Российское аграрное движение с региональными отделениями.

Был сформирован и воспитан пул аграрных журналистов, наведены мосты с редакторами крупнейших изданий и телеканалов, которые обеспечивали пропагандистскую поддержку реформ АПК.

Постепенно образовалось довольно заметное и эффективное аграрное лобби во всех эшелонах власти; вокруг МСХ собиралась интеллектуальная элита – от экономистов и технологов до писателей, артистов и кинематографистов.

К концу 2009 года МСХ было готово взять ответственность не только за производство сырья, но и за всю продовольственную цепочку от поля до прилавка.

Авторитет ведомства, его популярность и контролируемый им бюджет, а главное – стремление к дальнейшему росту стали вызывать чиновную ревность. Плюс его резко отрицательное отношение к вступлению в ВТО, которое ведущие представители Минсельхоза не скрывали на любом уровне, включая международный.

После отставки тогдашнего министра Алексея Гордеева ситуация развивалась стремительно и по абсолютно иному сценарию. Пока новый министр Скрынник входила в курс дела, из-под ведения МСХ были выведены последовательно рыбная отрасль, лесная отрасль и охотничьи хозяйства. Функции МСХ были резко сужены и фактически свелись к распределению субсидий по регионам. Произошло вымывание опытных кадров из аппарата.

Кстати, напоминает Абакумов, одно «маленькое» последствие изменения статуса МСХ — вывод охотничьих хозяйств в другое ведомство — привело к тому, что популяция диких кабанов осталась вне контроля МСХ, и теперь, чтобы сократить их численность из-за АЧС, приходится вести много согласований на уровне Правительства. Прежде для отстрела достаточно было приказа одного министра. Последствия понятны: экспорт сырья из России, в том числе зерна, вообще могут закрыть. И нужно вспомнить зерновое эмбарго 2010 года, о котором министр узнала из утренних газет. То есть, ее никто и не спросил.

Следующий – нынешний — министр оказался тоже не из сферы сельского хозяйства, хотя и был успешным главой региона. Впрочем, в большинстве аграрных держав министерский пост, как правило, должность чисто политическая. В российских же условиях приход нового руководителя всегда влечет за собой практически полную замену ведущих кадров в аппарате ведомства. К глобальным положительным результатам можно отнести пока лишь возврат рыбной отрасли в сферу влияния МСХ. О результативности этого шага в смысле укрепления продовольственной безопасности пока говорить рано.

Сегодня можно уверенно говорить, что центр принятии решений в сфере аграрной политики находится вне стен российского Минсельхоза. Хотя ответственности с него никто не снимал.

Как говорится, ничего личного: даже неловко сравнивать 700 специалистов в аппарате МСХ РФ и 10000 в центральном аппарате американского Минсельхоза. И такой «диспаритет» понимания роли отрасли, как единого организма, заложен Правительством страны.

Все перечисленное позволяет сделать вывод о том, что ослабление сельскохозяйственной отрасли имеет ярко выраженный сценарный характер. Внутренние причины — борьба группировок внутри Правительства за распределение бюджета и отсутствие в составе правительства производственников и экономистов с реальным опытом вошли в сочетание с макроэкономическими кризисными процессами в мире и общим политическим курсом конкурентов на ослабление экономики России. События на Украине – из этого же ряда (по крайней мере, зерновой пул России – Казахстана – Украины уже не состоится).

Уже ни для кого не представляет секрета, что первая мировая война, начатая ровно сто лет назад, в 1914 году, была развязана с целью ослабления Российской империи и привела ее к революции. По сценарию, написанному не внутри страны.

«Я не буду напоминать все этапы истории, — рассуждает Игорь Абакумов. — Расскажу лишь об одном историческом анекдоте, из начала 90-х годов. Аграриям предложили на посевную «короткие» кредиты и они устроили митинг у Белого Дома. Их демократично принял Егор Гайдар. И сказал – слово в слово – следующее: «Да, произошла ошибка. Правительство не учло, что сельское хозяйство носит сезонный характер». Это сказал экономист, которому открыт памятник, именем которого назван институт, где воспроизводятся руководящие кадры соответствующей школы управления!»

И еще одна мысль, высказанная госпожой Набиулиной буквально в прошлом году: нужно прекращать вкладывать деньги в мелкие населенные пункты и направить их на расширение крупных городов.

«Прошу понять правильно, — заявил Абакумов. – Я не призываю искать ведьм. Но надо называть вещи своими именами. У каждого носителя идеи есть имя и страна должна знать своих героев. Сокращение или прекращение финансирования провинциальных городов – это сокращение рабочих мест и покупательной способности, отток их населения. Между тем, основная часть продовольствия, произведенного в регионах, там же и потребляется. Иными словами, внутренний спрос исчезает, сужаются рынки сбыта и наносится смертельный удар по товаропроизводителям села. А в крупных городах растут цены на продовольствие из-за растянутости логистических цепочек».

«Согласно аксиоме Энгеля, — напомнил далее Игорь Абакумов, — человек при повышении доходов, прежде всего, улучшает структуру питания. Если ел «доширак», — переходит на говяжьи стейки, то есть на продукт с высокой добавленной стоимостью. На кончике вилки человека, сидящего в ресторане, — итог работы всего агропромышленного комплекса. И если этот человек платит – по цепочке вниз деньги доходят до простого Васи-тракториста. А если человек в ресторане лишился работы и ему нечем платить – он переходит снова на «доширак» и становится недовольным. И Вася-тракторист – тоже недоволен, ему не на что купить трактор. И рабочий тракторного завода недоволен. И так далее по списку. А из недовольных можно собрать любой майдан. Если это не сценарий, то что?»

Монопольные экономические теории не так уж безобидны, продолжил автор доклада. Монополия в экономической науке и практике – это секта, где пресекаются иные мнения. Но ведь закон термодинамики никто не отменял: если нет разности температур, нет и движения. Значит, застой и где-то непременно «долбанет».

Что мы имеем сейчас в сухом остатке? Сумма кредитов и процентов по ним в целом по АПК превысила стоимость производимой за год продукции. Треть хозяйств в состоянии банкротства или накануне этого. На Алтае обанкротилось хозяйство «Имени Путина». Банки перестают кредитовать – все залоги исчерпаны. Земля залогом так и не стала.

Многие ссылаются на опыт Рузвельта, который в 1930 году списал фермерам кредиты. Это так, но не совсем. Долги списали только крепким семейным хозяйствам с большой историей. А остальные миллионы обанкротили. Так что вначале была проведена селекция. В наших условиях повторение этого исторического опыта будет означать еще большее обострение коррупции.

Да и в эпоху Рузвельта не было агрохолдингов с тысячами рабочих, и не приходилось думать – как поступать с ними в случае банкротства одного собственника.

«Молчать об этом более нельзя, — заявил в конце выступления Игорь Абакумов. — Но кричать надо все громче, поскольку у партии и правительства сейчас большие заботы: сперва олимпийский огонь, потом Олимпиада, теперь вот — Крым…»

Если кто-то подумает, что доклад известного в аграрных кругах аналитика уж слишком сильно отличался пылом и пафосом от выступлений и рассуждений всех остальных участников дискуссий по поводу аграрного будущего страны и судеб сельской России, тот будет не прав. Абсолютно схожие подходы высказал и Павел Грудинин, который заметил, что «для подключения государства к картошке и молоку ничего не требуется, а для подключения совхоза к государственным электросетям и газу нужны большие деньги, нервы и взятки». Василий Мельниченко – тоже директор хозяйства — опять развеселил аудиторию совсем нешутейным рассказом о том, как ему для простого внесения удобрений на свои поля надо нарушить 70 (семьдесят!) действующих законов и постановлений. В дискуссиях были подняты также острые «вечные» вопросы запрета строительства жилья крестьян на собственных землях, отсутствия поддержки экспорта продовольствия, тактики и стратегии выполнения требования Президента о выходе в пятилетний срок на мировые рынки продуктов питания.

Если свести воедино суть всех выступлений, то получится следующее: аграрный бюджет и полномочия «растащены» по многим ведомствам, которые не несут никакой ответственности за продовольственную безопасность.

И совершенно оправданной звучит заключительная сентенция Абакумова: надо добиться, чтобы «верхи» услышали «просьбы отдельных российских хозяйств и фермеров тоже принять их в состав России и ввести войска».